Не всех печатают в журналах и издательствах —
Пусть будет так, у нас обид особых нет,
Не всем дано такое дело, как писательство,
Но каждый фронтовик в душе — поэт.

Не все кончали факультеты журналистики,
Не каждый шел в Литературный институт —
На нашу долю пали тактика, баллистика
И весь обыкновенный мирный труд.

Нас закружили годы злой свинцовой замети,
И уж в ту пору, пору юности лихой,
У нас в крови, у нас в сердцах и в нашей памяти
Уже откладывались рифмы для стихов.

Не всем дано писать трактаты иль романчики
И излучать собою ясный, мудрый свет,
Но мы давно уже отпетые романтики
И каждый фронтовик в душе поэт.

Мы в вещмешках, бывало, томик Маяковского
Носили рядышком с гранатами на дне,
Святую музыку Бетховена, Чайковского
Могли услышать в наступательном огне.

Мы отворяли Равенсбруки и Освенцимы,
Как бы они от нас ни были далеки,
И божьей милостью за то должно отмечены
Живущие сейчас фронтовики.

Мы пол-Европы прошагали и протопали
Через свинцовую, кромешную пургу,
И вот стихи свои о ясене и тополе
Сложить, пожалуй что, и я сейчас смогу.

Как исстрадались они, как они измучились,
В чужой неволе под фашистскою ордой,
Как засияли нам у рек родных излучины,
Как зарыдали пирамидки под звездой…

Нет, не покрылись мы ни льдом, ни мраком осени
И наши дни сейчас не столь уже тихи —
Мы костыли свои и палочки забросили
И стали изредка писать свои стихи.

Пускай, быть может, и простые и напевные -
Не отвергайте их размашисто, сплеча,
Зато в них слышатся мелодии былинные
И кровь пульсирует по строчкам горяча!

И ритмы стройные, как марши довоенные,
Пусть современников зовут на вечный бой,
За нашу Родину, за счастье дерзновенное,
За то, что просто называется Судьбой.