Комсомольский билет

Когда тяжело мне бывает от бремени
Ранений и прожитых лет —
Я к сердцу кладу пожелтевший от времени
Свой комсомольский билет.

Святою реликвией буйного племени
Лежит у меня он в столе,
Коснешься его — словно искра от кремени
Огонь зажигает во мне.

Стальною обложкой сверкает по-прежнему,
Звенит орденами двумя,
Задорной улыбкой встречает и вежливо
Глядит с него юность моя.

И вопрошает лукаво, сияюще:
«Скажи мне: я — ты, иль другой?
С тобой ли я мёрз на болотах синявинских,
В атаку ходил подо Мгой?»

«С тобой ли месил я дороги военные
И в дождь, и в жару, и в пургу?
И вместе с твоею подругою верною
Тебя согревал на снегу?»

И утверждает сурово, внушительно:
«Конечно, я — ты, не другой.
Так будь же, как был ты, таким же решительным —
Я верю в тебя, дорогой».

И снова журит и опять вопрошающе:
«Не вижу расправленных крыл.
Ты вспомни, как я в миг смертельный, решающий
Тебя от осколков прикрыл?

И видишь — живу, хоть и тоже простреленный,
Но не старею душой.
Держись же и ты, сединою убеленный
Мой «лейтенантик старшой».

Я знаю, мы оба десятка не робкого,
Познал ты и сущность мою,
Держись, как держались под Невской Дубровкою,
Держись в нашем вечном бою!

Положим, возникли с сердечком неясности,
Что ж — сразу мешок вещевой?
Ты вспомни, как вел себя в гуще опасности
Наш сверстник — Олег Кошевой.

Сейчас мы с тобою всё реже встречаемся —
Ты вышел на круги своя,
Но молодость наша на мне не кончается
И сущность твоя — это я».

«И хочешь, я дам тебе два предложения:
Сейчас по горячим следам
Пускай и твое и мое продолжение
Поедут сражаться на БАМ.

А ты постарайся отбросить сомнения
В своей пенсионной тиши
И о своем и моем поколении
Всю правду пером напиши.

А вскоре мы встретимся, без расставания —
Уже не вдвоем, вчетвером:
Гренаду, Землянку — все песни дерзания
Присядем и вместе споём».

Ленинград, 1971-1977 г.